Прощу прощения за невеселую тему и за много текста. Мне очень нужно поговорить с кем-то, кто понимает, может быть выслушать истории
тех, кто был в похожей ситуации, а если не на форуме любителей бернов – то где
еще? Заранее спасибо за понимание.

Предыстория.

Первого в своей жизни берна я увидела случайно в Испании, в 2010 году  на улице. Женщина с собакой спокойно шла по своим делам. Эта собака меня загипнотизировала, и я просто пошла за ними, забыв вообще, куда и зачем шла до этого. Пройдя квартал или чуть больше, я поклялась себе, что когда-нибудь у меня будет такой же пес, что жизнь моя будет прожита зря без вот именно такой собаки. Это была любовь с первого взгляда.  В тот момент у нас дома жилнемолодой немец, поэтому все это было не к спеху. Я просто знала, что когда-нибудь заведу берна… Прошло три года  и у нашего 13-летнего немца обнаружили рак. Былапроведена операция, а дальше ветеринар сказал, что жить ему осталось в районе полугода. Химию решено было не делать, возраст уже был почтенный, решили дать спокойно уйти. Я беспокоилась за детей, которые были к нему очень привязаны, поэтому решила, что пока он жив – я принесу в дом еще одну собаку, чтобы было легче пережить его уход. После долгих раздумий мы решили не приносить другую большую собаку, чтобы пес не расстроился, что ему  нашли замену и чтобы не ревновал. Решили взять что-то маленькое и несуразное. Как раз у друзей родились щенки мопса, и так в нашем доме появился Момус, гиперактивный и хулиганистый мопс. Мне кажется, Ральфа это недоразумение развеселило и скрасило ему последние три месяца. Он особо не страдал, ни на что не жаловался, был активен соответственно возрасту и ушел легко и внезапно за два часа.  Было очень грустно, но мы все были к этомуготовы. Отплакав неделю, я случайно (честно!), в поисках клетки для кролика дочки наткнулась на объявление о продаже щенков бернского зенненхунда. И решила только съездить посмотреть. Зачем-то взяв с собой дочку. Ну что было дальше, вы понимаете. Так через два месяца после ухода Ральфа к нашей семье присоединился Флинт, Флинтуша, совершенно очаровательный щенок берн.  К тому времени я уже знала о породе оченьмногое, и единственное, что меня смущало – это продолжительность жизни этих собак. Но любовь есть любовь, и она перевесила все остальное. Псы спелись, это была реально дружба, они всегда былив двоем, даже когда несколько раз сбегали, а я искала их по поселку – всегда находила их, семенящих рядом: большой черный и маленький белый. Момус был настоящий бандит и заводила, а Флинт во всем его слушался и частично даже перенял повадки. Очень смешная парочка.

В первый день декабря 2017 я вернулась днем домой и обнаружила Момуса сидящим в углу и ни на что не реагирующим. Надо сказать, что пес отличался отменным здоровьем. С утра был абсолютно нормальным, схомячил за секунды свою порцию и весело носился по участку. Я попыталась поставить его на лапы, он постоял на месте, совершенно безучастно и сел обратно. Предложила еды – ноль реакции. Вынесла во двор - пописал и вяло поплелся домой. Очевидно, что ему было очень плохо. Я позвонила нашему ветеринару, которого знаю лет 20 и который вытягивал всех моих собак и кошек из любых ситуаций. Но он оказался за границей. Начинались выходные, а кроме того парню реально не повезло – в тот день был какой-то слет ветеринаров черти где, поэтому никто не мог его принять «вот прямо сейчас». Выбора не оставалось, поэтому поехали в срочную ветеринарную помощь, в госпиталь. По дороге его начало типа тошнить, это я потом поняла, уже в больнице, что он кашляет. Я грешила на то, что он что-то не то съел, подобрал на прогулке, пока я не видела. В госпитале прошло три часа прежде чем сделали рентген и узи, и поставили диагноз «заворот легкого». А это значит – операция. Из присутствующих врачей оперировать никто не решился, пса поместили в кислородную камеру и стали ждать утра. До утра он не дожил. По моей просьбе потом сделали вскрытие – никакого заворота легкого не было, узист ошибся. Легкие действительно не функционировали. Все остальные органы были в норме. Непроходимости не было. Сердце в полном порядке. Они стали говорить про то, что «может быть рак легких или воспаление легких», но анализы не показывали никакого воспаления легких, а рак, как мне кажется, должен был просматриваться на узи или вскрытии. В общем, так и непонятно, что с собакой произошло, но совершенно бодрый и здоровый пес сгорел за 12 часов. У нас не ставят диагноз пост-мортум собакам, никто не станет этим заниматься. Я опущу, что я думаю про этих горе-врачей, и что элементарный антибиотик может быть мог его спасти. Может быть и нет,  я не знаю. Это был шок для всех и мы до сих пор до конца от него не отошли.

Первые дней 10 после смерти Момуса были невыносимыми, но больше всего меня беспокоил Флинт. Он ел и пил, но все время сидел у двери и ждал, по нему просто было видно, что он не понимает в чем дело и ждет своего друга обратно. Я пыталась ему объяснять, но что можно объяснить? В какой-то день он мне просто перегородил вход в комнату, поставил передние лапы и заглядывал в глаза с четким вопросом… Это и впрямь было невыносимо, мы на семейном совете всерьез обсуждали не принести ли нам еще одну собаку, но решили подождать и посмотреть как он будет. Фотография на моей аватаре – это фотография, сделанная через неделю после смерти Момуса. Никогда я не видела Флинта таким.

Постепенно Флинтуша повеселел, вернулся в норму. Две недели назад я погуляла с ним вечером – это был абсолютно бодрый и обычный пес. На следующий день он поел утром, а вечером, когда я вернулась с работы, мои домочадцы сказали, что его днем вырвало полупереваренным кормом. Мы пошли на прогулку, я смотрела как он бегает – он был бодр и весел. Я особенно обращаю внимание на  какую высоту он подпрыгивает, встречая меня – если с ним все нормально, то все 4 лапы отрываются от земли. К сожалению, за его жизнь у нас было 4 раза, когда он съедал какие-то тряпки (в первые полтора года, потом стали маниакально следить) и один из этих разов дело закончилось непроходимостью и операцией. С тех пор дома у нас нет кухонных полотенец. Во все эти разы высота его прыжков уменьшалась, и это был первый признак, что он неважно себя чувствует. Кроме этого он никогда и ничем не болел. На этот раз он прыгал нормально, но я все равно решила не кормить после рвоты и последить за его самочувствием. На следующее утро он с аппетитом поел. На прогулке пописал, но стула не было. Я ушла из дома на полдня, решив, что если опять будет рвота – поеду к вету не дожидаясь ухудшения, поскольку непроходимость коварна некрозом.  Пусть проверит, хуже не будет. Чего ждать.

Вернувшись днем я обнаружила, что его опять стошнило полупереваренной пищей, а кроме того мне не понравилось, что он часто потягивается. И прыгает не так высоко. Мы погуляли, и я стала его загружать в машину. Но он страшно сопротивлялся. Он не любитель ездить. Гулять он рвался, а вот в машину не хотел настолько, что пришлось позвать соседа, потому что сама я справиться не могла.  Мой ветеринар долго смотрел на нас в недоумении и спросил, зачем я привезла ему здоровую собаку. Стал ощупывать живот и ничего не нашел. Я настаивала, что что-то не так, он доверяет моей интуиции и прощупал более тщательно. И нашел таки посторонний предмет в кишечнике. Почему-то мы оба решили, что ждать не будем и он прооперирует пса через два часа, когда закончит прием, хотя обычно он не торопится резать, а говорит подождать, может выйдет само. Собака, меж тем, выглядела абсолютно здоровой и веселой. Ветеринар предложил оставить Флинта у него и прийти через два с половиной часа, к началу операции. «чего ты будешь здесь сидеть».  Ему я доверяю безоговорочно, он совершенно прекрасный с животными, душа-человек. Посадил Флинта в комнату и сказал мне быстро уходить, чтобы собака не переживала. Я сомневалась, но он был непреклонен. Я пошла еще немного поработать, договорились на 19:00.

Без десяти семь он позвонил мне и сказал, что освободился раньше и начнет без меня. Мы весело попрепирались, оставлю ли я у него пса до утра после операции или заберу его еще под наркозом домой. В семь ровно я была у него, собаке уже дали наркоз и он мирно спал. Поскольку мы знакомы очень много лет, и поскольку он многому меня обучал, и на предыдущей операции я присутствовала и он мне все показывал, когда вынимал из Флинта тряпку – в этот раз я тоже была в операционной. Когда он разрезал Флинтушу, я просто увидела, как он на глазах мрачнеет. Он долго что-то смотрел и в итоге сказал мне, что ему очень жаль, но кажется это несовместимо с жизнью и нет тут никакого инородного тела. То, что мы приняли за него – была совершенно некротизированная поджелудочная, которая передавила собой крупные сосуды, и вызвала некроз большей части кишечника. И тут он бессилен чем-то помочь. Поджелудочная не функционирует, вырезать ее нельзя. Он может зашить и разбудить пса, но он проживет еще день-два и уйдет. Это либо рак поджелудочной, либо острый некротический панкреатит, убивающий собаку за считанные часы. Что решение, конечно, мое, но он не  стал бы мучить животное. Он все это мне показал, объяснил и сказал «решай».  Как можно что-то решать в такой ситуации? Но у меня не было выбора.

Разбудить  мирно спящего Флинта от наркоза, чтобы он мучился сутки-двое? Он от операции отойти не успеет даже.  Но я ведь даже не попрощалась, опять не попрощалась!!! Разбудить для того, чтобы я успела попрощаться? Но при этом чтобы он мучился? У меня не поднялась рука. Я только спросила у вета «а что бы было бы, если бы я его сегодня не привезла? он же нормально себя чувствовал?» На что получила ответ «ему бы стало резко хуже и он бы умер этой, либо следующей ночью».  И я знаю, что я бы никогда себе не простила, потому что была бы уверена, что вовремя не заметила непроходимость, что перетянула, что опоздала… И еще потом, уже позже, я спросила у вета, может ли быть хоть минимальная связь между двумя этими смертями. Он уверенно и однозначно ответил, что нет. Я еще после смерти Момуса ходила к нему с результатами анализов и спрашивала, может ли это быть чем-то заразным – тогда он тоже ответил нет, он не видит ничего ни бактериального ни вирусного в этом анализе.

Второй раз за два месяца я вернулась домой без собаки. То есть домой я сначала вернуться вообще не могла, тупо сидела в машине. Поехада к подруге рыдать, не могла себя заставить вернуться домой. Вернулась только потому, что не вернуться не могла...

Послесловие.

В каком мы и дети состоянии я, думаю, описывать не нужно. Старшая дочь (ей 17) не дослушала историю с Флинтом и сквозь слезы сообщила мне «Нам срочно нужна собака. Мама, ты понимаешь, что ни дня в своей жизни я не провела без собаки. Что угодно, какую угодно, но собаку». И это правда – за 17 лет в нашем доме не прошло ни дня без собаки. Проблема в том, что для меня ультимативная собака - берн. Я не представляю как можно жить без берна. Вернувшись в тот вечер, я сказала себе «никогда больше». Через два дня я стала думать иначе. Они прожили с нами замечательную жизнь, им было хорошо, нам было хорошо, они не болели и не страдали. Все произошло слишком быстро, с обоими. Им было 5 и 4.5 лет. У меня все животные уходили в очень почтенном возрасте, от старости и сопутствующих болячек. Я не понимаю, как может уйти молодая здоровая собака, которая вчера еще чувствовала себя прекрасно. Я к этому абсолютно не готова. Это сложно представить и сложно пережить. Я не виню себя в том, что просмотрела. Там нечего было видеть, обе собаки были совершенно здоровы. Но я виню себя, что в обоих случаях меня не было рядом, когда они уходили. В первый раз это случилось ночью в больнице, второй – я была рядом, но Флинт уже меня не слышал, он был под наркозом. И вот этого я не могу себе простить. Что последние часы они провели без меня. Для меня это урок на всю жизнь.

Дом невыносимо пустой, это при трех детях в возрасте от 17 до 2 лет, двух взрослых и кошаке, который пережил трех собак. Маленький бродит по дому и восклицает «Где Филя? Фили нет, Филя ушел!» и у меня наворачиваются слезы. Через несколько дней после смерти Флинта я позвонила в наш клуб, чтобы узнать, когда планируются щенки.  У нас берны очень непопулярная порода: из-за жары и из-за сложностей в уходе. Питомников бернов, по-моему, вообще нет. Поэтому щенков со всеми документами и проверками родителей приходится ждать иногда и полгода. Хотела записаться на щенков. Мне сказали, что как раз сейчас есть прекрасный помет, 4 семинедельных щенка, две девочки, два мальчика. Дали телефон. Я позвонила, впрочем, без особой надежды, и вообще не зная, хочу ли я чего-то. Объяснила ситуацию. Владелец сказал, что все щенки уже нашли хозяев, но один под вопросом, предложил приехать посмотреть, просто так, чтобы немного развеяться. Я не смогла, знала, что будет очень больно. В итоге, через три дня он мне перезвонил с сообщением, что тот, что под вопросом – в итоге свободен, отказались потенциальные покупатели. И как раз мальчик. Приезжай смотреть.

Приехала. Долго смотрела. Два– девочка и мальчик точно уже чьи-то. А другие девочка и мальчик – один из них – свободен. Те, кто отказались, договорились на мальчика. Другие согласились на девочку, не было выбора, но хотели мальчика. Вариант девочки я не рассматривала, да и спала она где-то там, отвалившись от еды. Смотрела-смотрела я на этого мальчика, и понимала, что буду бесконечно сравнивать, и сравнение будет не в его пользу. И внешне он другой, и темперамент у него бойкий, а Флинтуша был спокойный, как слон. Нельзя так, лучше вообще не брать.

Разбудите, прошу, девочку. Взяла на руки одного, взяла на руки другую… Глянула в морды и поняла, что беру девчонку если дадут. Хорошая морда. И вообще хорошая. И сравнивать невозможно девочку и мальчика, совсем другая история. Потом уже, когда обо всем договорились, мне хозяева признались, что она особенная и что они ее больше всех любят. И что тяжело им ее отдавать, но мне как раз ее доверить могут. Не знаю, что-то случилось там хорошее между нами всеми, пока я сидела часа полтора у них. С тех пор прошла неделя. Мы постоянно на связи. И я вижу, как они за нее беспокоятся, как любят. И меня вдруг накрыло. Я боюсь. Нет, не так. Я БОЮСЬ. Боюсь ответственности, боюсь, что опять что-то случится, что может быть не надо сейчас брать собаку. Может надо подождать. Страшно мне. Очень.

Прошу прощения за столь длинный текст, мне нужно было как-то это для себя уложить в голове. И может быть, отпустить, прежде чем брать домой еще кого-то. Мне очень страшно. Если у кого-то есть мысли, или историями поделиться – я буду очень признательна. Как вы справлялись? Можно ли так скоро брать щенка? Как справлялись со страхами после потерь? А еще мне не дает покоя мысль, что Флинт так быстро ушел после Момуса (всего два месяца), потому что для него это был очень большой стресс, он никогда без него не был, и они очень любили друг друга. Кто-нибудь сталкивался с таким?